Каспаров.Ru публикует расшифровку выступления Леонида Гозмана на девятых Ходорковских чтениях. Политик утверждает, что власть шантажирует население и на самом деле не готова к применению законов о пропаганде гомосексуализма и реабилитации нацизма. Поэтому противостоять этим законам можно только одним способом — нарушать их.
Я хотел обратить внимание на одну динамику нашего государства, кроме роста, так сказать, идиотизма (кстати, достаточно парламентское выражение). Я бы обратил внимание вот на что: во-первых,
объектами репрессий становятся случайно выбранные люди,
не только они, но и они тоже. Среди подсудимых по “болотному делу”, как мне представляется, добрая половина людей, которые, в общем, не более виновны в чем-либо, чем любой другой, который пришел на Болотную площадь. То есть это просто случайно, человек по-случайности попался, и его за это в суд.
Еще более важная вещь — как мне кажется, государство сдвигается с попытки контроля за поведением человека, за его действиями
к попытке контроля за его мыслями и чувствами, за тем, что он чувствует, что он думает, что ему нравится, а что ему не нравится...
Вот это, мне кажется, на самом деле очень важная, принципиальная вещь, потому что это сдвиг в системе управления, который был в тоталитарном государстве, именно в тоталитарном, которое контролировало именно мысли.
Ну, статья 58-10 (пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти по Уголовному кодексу РСФСР — прим. Каспаров.Ru), она в значительной степени контролировала чувства людей, а не поведение людей. И тот мужик, который случайно оговорился и назвал товарища Сталина как-то неподобающим образом, никакой опасности для товарища Сталина не представлял, тем не менее его репрессировали.
Мне кажется, что этот сдвиг связан с проблемой легитимности. Дело в том, что легитимность Владимира Владимировича Путина никогда не стояла на выборах, выборы просто оформляли тот факт, что он президент, что он лидер. А она стояла на его личной харизме, на симпатии к нему значительной части населения нашей страны.
Эта симпатия, само собой, куда-то делась, как бывает вообще в человеческих отношениях, но он пытается ее как-то восстановить. Восстановить ее можно успехом, победой определенной.
Победа над внешним врагом невозможна хотя бы потому, потому что Грузию уже победили, а больше у нас вроде как и не было. С Эстонией как-то западло России воевать, победа над какими-то социально-экономическими проблемами не очень получается, нужна победа над внутренним врагом. То есть внутреннего врага надо создать, они его создают.
Это не просто маразм, это абсолютно, как мне кажется, разумное рациональное действие. Чтобы создать внутреннего врага, нужно найти разделение между людьми, вот такими, как мы, и другими. И они это разделение, мне кажется, нашли, и они подменяют чувства действиями, пытаются убедить в этом.
Вот Игорь Шувалов, первый вице-премьер, сказал совершенно справедливую речь, мне кажется, несколько дней назад: он сказал, что большинству населения России нетрадиционные ценности (видимо, имея в виду все тот же гомосексуализм, больше других проблем в стране нет) глубоко чужды. Он сказал чистую правду, потому что они действительно глубоко чужды людям традиционной сексуальной ориентации.
Но они подменяют что, они что говорят тем людям: они говорят, что вот либералы вместе с гомосексуалистами хотят вас заставить быть гомосексуалистами. Они вас изнасилуют, они вас совратят, они с вами еще что-то такое сделают...
Они подменяют проблему терпимости к другому человеку проблемой защиты ценностей, которым на самом деле ничто сегодня не угрожает.
И цель этих законов по контролю чувств, а мне кажется, закон о гомосексуализме, и вот закон, который сегодня внесла в Госдуму госпожа Яровая, что нельзя плохо оценивать какие-либо действия армии антигитлеровской коалиции... Этими законами, мне кажется, они действуют, как шантажисты.
В чем их шантаж: например, если ты не сделаешь, я убью твоего ребенка. И он понимает, что если он убьет твоего ребенка, то он уже ничего от тебя не получит, кроме плохого. То есть шантажист рассчитывает на то, что ему не придется исполнять свою угрозу, что это не понадобится. Мне кажется, что они действуют ровно в таком направлении. Они говорят: вы не должны так говорить, вы не должны так думать, а иначе будет плохо. Зачем? Чтобы люди, которые так думают, но которые, например, считают, что не надо гомосексуалистов убивать, например, или которые считают, что НКВД — это не самая белая и чистая организация в истории человечества, чтобы эти люди и не слышали этой точки зрения, чтобы они чувствовали свое полное одиночество и свою изолированность. И поэтому мне кажется, что люди, сидящие здесь... понимаете, мы не можем предотвратить принятие этих законов, это не в нашей власти. Понятно, что можно писать петиции, но толку от этого. Единственное, что мы можем сделать... я не знаю, я сейчас не нарушу какой-нибудь закон? Ну, пока они еще не приняты, можно говорить.
Единственное, что мы можем сделать, — это нарушить эти законы.
То есть говорят, что нельзя говорить о том, что однополые браки тоже имеют право на существование. Значит, мы должны говорить об этом. Если они говорят, что НКВД — белый и пушистый, мы должны говорить прямо противоположное.
Я думаю, они не готовы к правоприменению. Не готовы.
Знаете, мне сегодня звонили все эти журналисты и говорили, что закон, который внесла Яровая, — это якобы из-за меня. Потому что я сказал, там, СМЕРШ, СС и так далее... Я так, честно говоря, не думаю, я думаю, что это общая тенденция. Но хочу вам сказать, что, как только они примут этот закон, я повторю свое высказывание. Как мне кажется, это единственное, что мы можем сделать.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
